Пост в блоге:«Вложили бы деньги не в космос, а в московскую недвижимость. Кем бы мы были? Да никем»

Глава группы Dauria Aerospace Михаил Кокорич потратил на космос миллионы долларов. Тема перспективная, убежден он, отдача от вложенного капитала тоже будет космической Непосредственно перед тем, как заняться космосом, 37-летний Михаил Кокорич владел и управлял сетью магазинов электроники «Техносила». В 2012 году он вышел из этого бизнеса, а чуть позже расстался с федеральным ритейлером, торгующим товарами для дома, «Уютерра». Кокорич по-прежнему готов заниматься торговлей, только уже не земной, а космической. Созданная им вместе с партнерами Сергеем Ивановым и Дмитрием Ханом – все трое когда-то учились в одной физико-математической школе – группа Dauria Aerospace разрабатывает, собирает и запускает на орбиту микроспутники. Первые из них отправились туда в конце минувшей недели. Низкобюджетные космические аппараты размером с обувную коробку (при этом каждый из них дороже, чем увесистый слиток золота), как ожидается, будут полезны в самых разных областях – от мониторинга судов до предупреждения стихийных бедствий, от сельского хозяйства до прогнозов промпроизводства. В то же время данные дистанционного зондирования– отличный товар для розницы, уверен Кокорич. Dauria работает над облачной платформой ClaudEO, открывающей независимым разработчикам бесплатный доступ к материалам «видеорегистрации» Земли. Кокорич уверен, что съемка земной поверхности с разрешением 22 метра заинтересует многие тысячи умельцев. Они придумают, как превратить ее в полезные приложения для гаджетов, продадут их пользователям и разделят с площадкой доход – таков план. Кокорич скромно называет свое начинание космическим Appstore и уверен в его потенциале куда больше, чем в штучных государственных подрядах. – Дистанционное зондирование Земли становится все более горячим рынком. Капитализация SpaceX уже перевалила за $50 млрд, Google выложил $500 млн за Skybox. Нет ощущения, что вы чуть припозднились с выходом? – Нет, время как раз подходящее. Есть нью-йоркский ежемесячный рейтинг NewSpace Global, он ранжирует самые передовые компании в космической индустрии. Номер один там обычно SpaceX, в последнее время– Sky Box. Мы же на 13–14-м месте. Можно было бы и раньше запустить проект, но тема была еще недостаточно подготовлена. Она стала трендовой как раз тогда, когда мы занялись поиском инвесторов, в 2012 году. Нам помогло, что SpaceX хорошо пошел, влияние «нового космоса» возросло, появилось понимание инвесторов, понимание потребителей. – Почему решили не просто продавать информацию из космоса, а еще и производить спутники? Ваша специализация – розница, вы же из ритейла, сами любите это повторять. – Без спутников вся наша идея с CloudEO – это малый бизнес. Когда мы запустим спутники, которые смогут давать очень удобные для использования данные, размеры этого бизнеса увеличатся в десятки раз. При этом, во-первых, наши аппараты не так просто где-то заказать и купить. Тут мы реально находимся на переднем крае. – Совсем невозможно? – Ну, возможно, наверное, только это будет стоить на порядок дороже. Во-вторых, не нужно преувеличивать значение производственного фактора. На сегодня сборка спутников – это такое же маркетинговое действие, как и сборка компьютеров. Мы железо не делаем. Нам говорят: «Вот вы не делаете сами микросхемы, почему?» С ума сойти! Цена вопроса тут 10 млрд долларов, вы вообще о чем? А сборка спутников технологически проще и дешевле, чем создание облачной платформы для продажи. Спутник можно собрать… да хотя бы в этой комнате (конференц-зал гостиницы Intercontinental. – Slon). Нужна чистая комната, чтобы оптику собирать, в остальном надобности в ней особой нет. – Сама по себе чистая комната – это дорого? – Нет, конечно: 30 тысяч долларов. «Чистая» она, чтобы бутерброды не ели, для порядка в основном. Это как в девяностые собирали компьютеры – в любой подворотне можно было собрать. Да, спутник ты, пожалуй, в подворотне не соберешь, но обычного чистого офисного помещения тут достаточно. Еще раз: мы спутники не производим, мы их разрабатываем и интегрируем. И еще делаем облачную систему для обработки информации. – И много ли такой информации, которая уже сегодня применима для использования в вашем облачном сервисе? – Пока не слишком много. Есть компания DigitalGlobe, которая снимает земную поверхность большими аппаратами. Но там регулярная съемка только Северной Кореи, Ирана, сейчас Крыма. Остальное – по остаточному принципу. Где-то год назад что-то сняли, где-то два года назад. Если заказчиков не было – вообще пятилетней давности снимки попадаются. – Но у вас съемка ведется непрерывно? – Да, мы хотим, чтобы потребитель вообще не задумывался о том, когда сделан снимок. Хотим снимать Землю в реальном режиме и в том же режиме наполнять облачную систему данными. Способы использования данных видеорегистрации Земли – назовем ее так; их уже сейчас десятки тысяч, а в будущем будет еще больше. Правда, объем этого рынка в мире пока 2–3 млрд долларов. – Негусто. Почему так? – Потому что космос – вотчина крупняка, арена большого бизнеса, услуги здесь всегда оказывались адресно. Приходит «Роснефть» и говорит: «А сделайте мне такую-то систему». Мы же пошли от обратного: как розничные продавцы, мы создадим инфраструктуру, создадим данные и привлечем тысячи игроков, которые смогут создавать приложения. – Каким образом привлечете? – Мы даем возможность создавать приложения бесплатно. Это у других сейчас нужно вперед покупать снимки, тратить деньги, приобретать ПО. Но у нас все не так: можешь пользоваться, и платить не надо до того момента, пока ты не продал конечному потребителю. Продал – раздели с нами свой доход. Мы хотим, чтобы широкое сообщество людей в России, Индии или США, которые могут использовать такую информацию так или иначе, эти пиксели и биты, – могли бы войти в платформу, ничего не тратя, создать приложение. Получается своего рода R&D-краудсорсинг. – И все же работа с крупными заказчиками, государством – неужели это так невыгодно для вас? – Наш контракт с Роскосмосом, для которого мы делаем два аппарата, имеет для бизнеса второстепенное значение. Скорее это для поддержания штанов. Это не то, что будет драйвить бизнес в будущем. Есть единственная публичная компания в российском космосе – РКК «Энергия». Объем ее контрактов? Ну, наверное, где-нибудь на миллиард долларов. Капитализация? Месяца четыре назад я смотрел, она на бирже стоила 150 млн долларов. Мы, а у нас всего лишь 100 человек в штате на три страны, мы в прошлом году сделали частное размещение акций при оценке компании в 100 млн долларов. Вот разница между бизнесом, который работает с государством, и бизнесом, который работает с неограниченным числом потребителей. Мы изначально видели свою главную цель в том, чтобы создавать ритейл-систему и распространять информацию из космоса, минуя какие-либо преграды, включая государственные. – А как же госрегулирование? – Нас оно практически не затрагивает. У нас разрешение – 22 метра. Регулирование происходит в нишах высокого разрешения. В США, например, ограничение на съемку не больше 50 см, сейчас сделают 25 см. А 22 метра? Всем плевать. Мы можем спокойно сохранять и как угодно использовать эту информацию. – Как-то вы говорили, что в будущем хотите объединить в облачной платформе тысячи приложений, а в настоящий момент их сколько? – Десятки. Для начального этапа это нормально – по итогам года мы получим выручку в миллионы долларов. – Системы земного мониторинга, в частности популярные сейчас дроны, не составят вам в будущем конкуренции? – Если весь рынок вырастет в сто раз, а затем его половину отъедят дроны, что ж, не самый плохой результат будет, считаю. Согласен, дроны – это потенциальный заменитель для спутников высокого разрешения, особенно для тех, которые контролируют города. Но как мы можем представить себе использование дронов для решения таких задач, как, например, сбор информации о предполагаемых объемах производства стали в Китае? – А как добывается такая информация? – Ну, разные способы есть. Можно посмотреть, сколько судов отходит со сталью. Можно определять по объему запасов металла на открытых площадках, можно по количеству шламов, по интенсивности дыма из труб на каком-то временном участке и т.д. Дроны можно применять, когда ты знаешь, что снять, и когда имеешь доступ к объекту съемки. И площадь если небольшая. Когда ты хочешь снять небольшое поле в Подмосковье – ок, дрон тут действительно проще и дешевле заказа съемки со спутника. Но что, если нужно снять поле в Анголе? Или, скажем, одного поля мало, а нужна вся Саратовская область, как быть? Дроны там замучаются летать и снимать такую территорию. А еще ретроспективный просмотр. Мы снимаем постоянно. Это дает возможность человеку посмотреть снимки одного и того же места, скажем, год назад и сейчас. – То же, что с недавних пор делает Google. – Да, в Street view. Только там машина по городам проехала. Но нельзя же проехать на машине весь мир. То есть речь о разных способах решения разных задач. Так что мы с дронами не конкурируем. С ними ведь еще какая проблема? Регулятивная. Я как пилот знаю, насколько сложно ее решать. Авиация – самая консервативная отрасль, небо там поделено на коридоры, эшелоны. И представить, что дронам так просто разрешат летать… Сильно сомневаюсь. – То есть этот рынок вы для себя вообще не рассматривали? – Дронов? Рассматривал. Но я довольно быстро отказался от этой идеи. Потому что сейчас я вижу лишь одно серьезное применение – военное. – А как же логистика, Amazon вообще собирается с их помощью посылки доставлять? – Возможно, но не раньше чем лет через десять. Еще раз, это вопрос регулирования. Я сам пилот, летаю в Пало-Альто, рядом пять аэропортов. Часто вокруг меня семь самолетов на посадку заходят, надо мной летят «боинги», рядом садится военный истребитель… Вряд ли дроны туда пустят. В авиационных регламентах изменения происходят годами, потому что все правила там написаны кровью. – Какие у вас ожидания по поводу спроса на информацию из космоса? Много ли таких потребителей наберется в России? – Ну, это вы зря думаете, что мало. Наш бизнес, он очень продвинутый. Реально. Мой партнер Сергей Иванов... – …тот, который в прошлом возглавлял жировой комбинат в Новосибирске и «Дымова» еще, кажется? – …да, вот он может многое рассказать о применении данных со спутников в сельском хозяйстве. Сотни применений. Другое дело, что местный рынок очень маленький – всего лишь 2–3% мировой экономики. А мы международная компания. Те же усилия, если направить их на Европу или США, дают значительно больший мультиплицирующий эффект. Рынок там гораздо больше, компаний больше. Поэтому, конечно, коммерческие усилия мы сосредоточиваем на том рынке, не на этом. Поэтому наша дистрибьюторская сеть – это Германия, и скоро откроем офис в США. В Калифорнии у нас до сих пор велась лишь разработка. – Домашний рынок для вас маловат. Но подозреваю, что Россия при этом – не худшее место для запуска космического стартапа. – Лучшее из возможных! Мы тут находимся в тепличной обстановке. Нет конкуренции, а за рубежом ее хоть отбавляй. У нас привлекательный налоговый режим – как резиденты «Сколково» мы не платим, например, налог на прибыль. Мы имеем возможность нанимать космических инженеров практически вдвое дешевле, чем они стоят на Западе. У нас есть господдержка, которая в тех же Штатах нам в принципе не светила бы. Нам «Сколково» выделило гектар земли для строительства собственного R&D-центра. Сколько стоит в Москве гектар земли? А нам он достался бесплатно, со всеми коммуникациями. Мы по сравнению с существующими российскими полугосударственными предприятиями пользуемся какой-то невообразимой свободой. Больше скажу: Россия на какой-то период – уж не знаю, когда он закончится – стала раем для предприимчивых людей. – Вы говорите, что ваш рынок слабо регулируется, но, возможно, со временем это изменится. – Появятся ли когда-нибудь тут ограничения? Когда-нибудь, возможно, да, но не в ближайшее время. А к тому моменту мы уже станем заметными игроками для космоса, такими, как, например, «Яндекс» для Рунета. – Хорошо, регулирования нет, но вы не можете не ощущать внимание государства, это же космос. – В этом бизнесе, безусловно, велика роль GR, и хотя особо ты с государством не работаешь, все равно вынужден этим GR заниматься. Про тебя все знают, тебя приглашают большие люди, просят написать аналитические записки. Вообще, в общественном сознании есть некая сакрализация темы космоса. Но если вынести романтику за скобки, тут все достаточно просто, последовательно – словом, решаем обычные бизнес-задачи. – А чем плоха романтика? Маркетингу от этого только лучше. – Это да. Масштаб инвестиций, непосредственные средства акционеров в наш проект – 30 млн долларов. Если бы эти деньги мы положили в московскую недвижимость, кем бы мы были? Да никем. А тут с Минтрансом (точнее, с входящим в структуру министерства ФГУП «Морсвязьспутник». – Slon) в присутствии Сергея Иванова соглашение подписали. При этом ни с кем предварительно особенно не договаривались, я имею в виду, мохнатую руку никуда не запускали. А Медведев? Стоим на стенде, слышим: сейчас к вам подойдет Дмитрий Анатольевич. Подходит: правда, что эта штука полетит? А как же, отвечаем, полетит. Сами собрали? Сами. Хорошо, не спросил, как спутник будет летать, а то периодически кто-нибудь допытывается: как он будет летать, у него что, двигатель есть? slon.ru